Во сколько россиянам обойдутся Крым и «Новороссия»

Путин - не Брежнев. Брежнев был прагматиком и умел учиться.

После ввода танков в Прагу в 1968 году Брежнев понял, что противостояние с Западом ему попросту невыгодно. Поэтому Советский Союз так и не принял участие в войне Судного Дня с Израилем в 1973 году - несмотря на мольбы арабов и чудовищное давление со стороны военных и КГБ.

Кроме того, когда арабы объявили Западу нефтяное эмбарго в наказание за поддержку Израиля, СССР к этому эмбарго не присоединился. Благодаря этому он смог укрепить свои позиции на европейском рынке нефти, а потом - и газа.

Чтобы закрепить успех, Брежнев начал политику разрядки, которая завершилась подписанием Хельсинских соглашений, в которых Советский Союз, хоть и с огромными оговорками, признал приоритет прав человека.

Это позволило укрепить репутацию СССР как надежного и предсказуемого партнера и, в конечном итоге, создало условия для заключения сделки "газ в обмен на трубы", которая и создала современную энергетическую конфигурацию Европа - Россия.

Путин - не прагматик. Он - доктринер. Одержимый своими сверхценными идеями, он последовательно разрушает тот фундамент, который до него строили даже не Ельцин и Горбачев, и тем более - не любимый им незаслуженно распиаренный Андропов, а прагматики - Брежнев и Косыгин.

Западу от нас нужна надежность и предсказуемость. Если он поймет, что ее нет, то начнет последовательно слезать с нашей углеводородной иглы. Из России это не так заметно, но всякий, кто приезжает в Европу, подтвердит: там как грибы растут ветряные станции, все доступные участки застраиваются солнечными батареями, в морских портах появляются новые терминалы для приема сжиженного газа. Трубопроводная инфраструктура Европы становится все менее зависимой от поставок из России.

Стресс-тест, проведенный специалистами из Кельна, показал, что Европа уже сейчас может продержаться без русского газа более двух месяцев, не испытывая каких-либо затруднений. Через пять лет максимум Европа сможет отказаться от российских углеводородов, а другого сравнимого по масштабам рынка у РФ нет. Это будет платой за Крым и Новороссию.

Готова ли Россия заплатить эту цену - и нужно ли было делать так, чтобы ее пришлось платить? Этот вопрос дорогие россияне зададут себе только тогда, когда встанут перед необходимостью оплаты. Раньше они никогда не думают - такова их загадочная русская душа.

Как пишут мои русские оппоненты, «тебе, немец, этого не понять».

Альфред КОХ