Россияне верят в Путина. И им абсолютно безразлично, кого убивают российские солдаты

С самого начала российской агрессии российское политическое руководство демонстрировало чудеса словесной эквилибристики.

Иногда даже возникали сомнения в том, а нормальны ли эти чиновники, а с ними и все российское общество, если они, нисколько не смущаясь, в ответ на фотографии и доказательства продолжают рассказывать с высоких международных трибун о «хунте», «карателях», «гражданском конфликте» и «военторге». Возникает вопрос: зачем они это делают?

Нас пытаются убедить, что агрессия против Украины - это результат какого-то особого понимания причин распада Советского Союза, стремление вернуть российскому государству былое величие, возможно, неправильное понимание специфики украинского Майдана - то есть почти недоразумение, в основе которого лежит неправильное представление, навязанное российскому обществу кремлевскими пропагандистами.

То, что мы видим, как циничное вранье, или «ватный бред», есть не что иное, как попытка убедить мир, что развязанная против нас война - это результат какой-то особой веры, «другая точка зрения». На самом деле важным является совсем другое - та система, которая выстроена сегодня в российском государстве. Не являясь тоталитарной с точки зрения политического режима, она по праву может называться «деструктивным тоталитарным культом» в психологическом понимании этого феномена.

Классическое определение деструктивного культа дал российский психолог Дмитрий Ольшанский: «Культ - это практически любые символические действия, основанные на вере в возможность влияния с их помощью на сверхъестественные объекты и их свойства».

Американский ученый Джанджей Лалих, опираясь на исследования известных западных социологов - Роберта Джея Лифтона и Бенджамина Заблоки, дал более расширенное определение понятию культа: "Культом можно назвать слабо связанное социальное движение, которое поддерживает единство с помощью общего подчинения харизматическому лидеру. Он (культ) содержит трансцендентную (находящуюся за пределами восприятия - авт.) идеологию (часто, но не всегда религиозную по своей природе) и требует высокого уровня преданности культу от его членов в словах и делах".

Таким образом, мы видим, что культ - это такая система верований, в которой вера - явление вторичное. Главное в любом культе - это подчинение лидеру, диктат группы, порабощение личности и исполнение определенных символических действий, целью которых является сверхъестественное влияние на события и объекты.

Уже упомянутый нами Роберт Джей Лифтон в своей работе «Реформирование мышления и психология тоталитаризма» называл восемь элементов, с помощью которых тоталитарный культ утверждается в сознании масс. Это правила, или догматы, присущие любому культу, приводящие к катастрофическому изменению сознания:

жесткий контроль окружающей обстановки;

мистическое манипулирование - как то: скрепы, «великие деды», и прочие «богатыри»;

резкое деление мира на «хороший» и «плохой», где тоталитарная секта, естественно, хорошая, а остальной мир - плохой и грязный;
уничтожение границ личности и поддержание тотального диктата группы;

объявление своей догмы абсолютной, полной и вечной истиной;

создание специального клишированного словаря (хунта, фашисты, каратели) с целью устранения самой основы для самостоятельного и критического мышления;

доктрина культа провозглашается более реальной и истинной по отношению к личности и ее индивидуальному опыту - то есть, то, что человеку сказали сверху, более реально, чем то, что он видит и чувствует;

члены группы имеют право на жизнь и существование, а остальные - нет, то есть цель оправдывает средства.

Все эти пункты являются способами, призванными втянуть личность в секту, лишить ее личностной самоидентификации и растворить в агрессивной группе адептов. Лифтону принадлежит также интересная концепция «удвоения личности», объясняющая те психологические механизмы, которые довольно быстро превращают нормального взрослого человека, наделенного интеллектом, принципами, ценностями и жизненным опытом, в фанатика движений, вся идеология и деятельность которых прямо противоречит его первоначальным взглядам на мир.

То, что мы воспринимаем как: «Были же нормальные люди. Мы с ними столько лет дружили, были родней. А теперь они говорят такие страшные вещи... А теперь они поддерживают наших убийц. Они нас ненавидят!» - то есть то, что мы констатируем как странные изменения в мировоззрении наших российских близких и родственников, Лифтон называет «удвоением» - особой формой ресоциализации личности.

«Удвоение» - это разделение системы собственного «Я» человека на две независимые функционирующие целостности, где одна часть - фанатик, а другая - собственно сам человек с его жизненным опытом. Причиной разделения является невыносимое психологическое давление, оказываемое на личность культом. В определенный момент человек сталкивается с тем фактом, что его поведение просто несовместимо с его докультовым «Я». То, что вознаграждается тоталитарной группой, настолько сильно отличается от старого «Я» человека, что обычных психологических защит уже недостаточно. Так появляется добропорядочный немецкий доктор, отец семейства, - убивающий ежедневно на своей новой работе своих бывших соседей в концлагерях. «Удвоение» - это массовая психическая перестройка. К счастью, оно может быть относительно временным и легкообратимым. Это просто результат защиты психики от чудовищного давления извне.

Разбирая то, каким способом тоталитарные режимы вербуют себе сторонников, Лифтон утверждал, что деструктивные культы создают определенного рода психологические концлагеря для завербованных в их ряды адептов. Таким образом, в тот момент, когда Владимир Путин и его клика строит культ вождя, российские граждане превращаются в служителей культа.

Россияне верят Путину. Более того, они верят в Путина. И им абсолютно безразлично, кого убивают российские солдаты:

«бандеровцев» или женщин и детей, за которыми они прячутся. Одной из причин нежелания уже «обработанного» человека покидать культ является психологическая деформация и социальная дезадаптация. Люди, живущие под "железной пятой" деструктивных культов, часто неспособны выжить в реальном мире самостоятельно. Если мы говорим, что для Владимира Путина война - это способ его личного выживания, то для россиян способ их коллективного выживания - это всеми силами оправдывать войну, нужную Владимиру Путину.

Представляя миру свои странные, не имеющие ничего общего с реальностью аргументы, россияне пытаются убедить нас в том, что их точка зрения, то, во что они верят, есть чем-то, что равноценно жертвам, которые несет наша страна. Нас втягивают в дискурс, где наша, каждый день взрывающаяся «Градами» реальность, равноценна их вере во всемирный заговор, разваливший советскую страну.

Нам пытаются сказать, что их право напасть на нас столь же обоснованно, как наше право защищать себя. На вопрос, лгут ли они, рассказывая нам про «хунту» и «бандеровцев», или искренне верят во все это, есть только один ответ - они лгут, пусть даже искренне веря. Чудовищной неправдой в данном случае есть попытка подменить реальные преступления системой культовых великорусских верований. Сама по себе эта подмена несет катастрофическую опасность цивилизационной правовой системе. Так, если независимый суд в правовой стране оправдает убийцу на основании того, что его вера предполагает жертвоприношения, это создаст прецедент и разрушит всю систему права.

Навязывая нам свою веру, как нечто, имеющее значение, российская власть, а вместе с ней и адепты российского культа, пытаются с нашей помощью легитимизировать агрессию и убийства как свой «символ веры».

Основа нашей цивилизации зиждется на международном праве, на недопустимости убийства и неминуемом наказании за преступление. Нам должно быть абсолютно все равно, во что они верят, когда приходят на нашу землю с оружием. И это единственная реальность, за которую нам стоит держаться, если мы не хотим стать жертвами, принесенными на алтарь культа их вождя.

ЛАРИСА ВОЛОШИНА