Або Кононенко стає політичним трупом, або...

Попереду у президента важка ніч. До ранку йому потрібно прийняти складне рішення: красиво принести в жертву армійського друга - або стати на шлях Путіна і ротенбергів

Если Петр Алексеевич не сочинил сам всю сегодняшнюю историю с отставкой Абромавичуса и обвинениями в адрес Кононенко, своей правой руки, друга и кошелька, то сегодняшнюю ночь на Банковой должны потратить на то, чтобы придумать, как использовать ходячую катастрофу по фамилии Абромавичус и списать Кононенко в политические трупы. Это если Петр Алексеевич - человек про изменения, а не про коррупцию. Человек про войти в историю, а не вляпаться.

Откровения Абромавичуса для президента - идеальный повод убрать коня по имени Кононенко с шахматной доски. Кононенко, о которого разбиваются все громкие речи президента о борьбе с коррупцией. Кононенко, которым президенту тычут в лицо в Вашингтоне, в Брюсселе.

У меня нет такого армейского друга, с которым 32 года делишь еду, бизнес, деньги, покупаешь смежные участки, создаешь и убиваешь партии, спасаешь и типа строишь страну, но я подозреваю, что это чертовски сложно - сказать такому: "Баста, друг, ты зажрался. Ты меня топишь. Или уходишь, или садишься". Тем более если у друга такое лицо, что в общем-то ему это стремно сказать.

С другой стороны, если в твое собственное президентское лицо тебе каждый день, два года подряд, тычут этой дружбой, это не может не действовать на твои мозги. Чисто психологически ты озлобляешься либо на друга, который как камень к ногам, и начинаешь искать способ как-то избавиться от него аккуратно, чтобы не чувствовать себя совсем предателем - 32 года, шутка ли. Либо озлобляешься на всех, кто на друга нападает, и опустив забрало и заткнув берушами уши, становишься грудью на его защиту. И тогда вы превращаетесь в Путина и Ротенберга. А вся страна, принесенная в жертву друзьям, слетает с катушек.

История с Абромавичусом для Порошенко - предлог преодолеть вполне объяснимое "неудобно как-то" и сказать: "Знаешь, друг, тут я бессилен - в НАБУ уже закрутились шестеренки, СМИ - взбесились, послы - возбудились и все такое. Собирайся и уходи по-тихому. Тыл твой я как смогу - прикрою".

Если запускается этот сценарий, Кононенко идет догонять Мартыненко, и они доживают оставшееся где-нибудь соседями по виллам на Комо или Сардинии. Вместе с Иванчуком, если звезды встанут. Чисто материально, боюсь, они могут себе позволить не только это.

Если вам кажется, что так с друзьями не поступают, посмотрите Карточный домик - самый лучший, на мой взгляд, сериал про большую политику (американскую правда, демократическую). За кресло лидера партии приличные с виду люди со словами "я ценю все, что вы сделали для меня, но время идти дальше" сливают в СМИ интимные тайны заботливых приемных отцов. За место кандидата в губернаторы - одним словом ликвидируют заводы с десятками тысяч рабочих мест в городке, где родился. За политическую несговорчивость - подсовывают тебе проститутку, спаивают - и утром тебя находят с вывалившимся языком, задохнувшимся выхлопными газами в собственной машине в гараже. Самоубийство, однозначно.

В то, что Кононенко станет тем самым одним из трех друзей, которых обещал посадить Порошенко, я не верю вообще. В то, что президент его тихо задвинет на верхнюю полку, до утра еще верю.

Как в Карточном домике, президенту придется включить "дар убеждения". Ведь друзья, с которыми поступили так, как с друзьями не поступают, могут повести себя, соответственно, не как друзья. Потому что становиться политическим трупом - гораздо меньшее удовольствие, чем потянуть за собой на дно всех. Наш карточный домик, из которого вытянут этого короля, может рухнуть, похоронить под собой еще целую гору политических трупов и пыль и смрад от этого действа будет еще долго стоять над всей страной.

Но второй сценарий еще более печален для этой бедной страны (хотя куда лучше для Кононенко). Это если утром мы просыпаемся - а президент опустил забрало.

Впрочем,для самого президента, который мог стать первым в этой стране Президентом, этот сценарий, как и для нас, будет тоже куда более печален.