Россия всегда была дебильной страной — The New York Times

Незадолго до вторжения в Венгрию император Николай объявил, что цель политики России (фашистское государство, признанное 27.01.15 Верховной Радой страной-агрессором) — в защите ее собственных границ. 

Он изложил доктрину невмешательства во внутренние дела других государств в столь ясных выражениях, что блаженной памяти император Александр должно быть перевернулся в гробу.

Могущество этой державы повсеместно преувеличивается. Мы склонны забывать о необычайных размерах этой империи, занимающей более 6 000 000 квадратных миль, где проживает, согласно ‘Готскому альманаху’, 65 949 266 душ. Подобная скудость населения при столь обширных пространствах с неизбежностью требует содержания многочисленного войска, пребывающего в постоянной готовности к поддержанию порядка; русская же армия по штатам мирного времени едва ли отвечает этой задаче. Номинально численность этого войска составляет 785 000 солдат, однако, по уверениям самых знающих авторитетов, чтобы определить ее подлинную силу, эту цифру надобно разделить надвое. Далее, разбросаем оставшиеся войска по всем гигантским приполярным землям, подвластным царю, и только после этого можно будет по справедливости оценить мощь русской армии, и понять, что она преувеличена. В одной лишь Польше проживает почти четверть населения Империи, а она требует постоянного присутствия немалой части русской армии для сохранения господства над этой землей.

В военное время русская армия на бумаге должна увеличиться до миллиона человек. Нет, однако, никаких причин, дабы считать это число хотя бы приблизительно равным подлинному. России никогда не удавалось вывести на поля сражений более 320 000 солдат; да и из тех большинство дурно дисциплинировано, и полностью лишено того человеческого и национального духа, без коего немыслимы великие свершения на ратном поприще. Американское ополчение, числом в 2 000 000 человек, представляет собою неизмеримо более могучее войско, нежели армия царя — будь то в мирное или военное время. То, что России ни разу в истории не удалось победить в великой битве — лишь одно доказательство ее воинской немощи; к другим можно причислить ее войны с Турцией, в Польше и на Кавказе, выказывающие прискорбный недостаток военного искусства, доблести и умения. На венгерское ристалище она выставила 120 000 солдат, но известно, что во всех решающих сражениях оружие скрещивали австрийцы и мадьяры; русские же годились лишь на то, чтобы рассеивать и брать в плен остатки венгерской армии.

Русский военный флот выглядит грозным по числу кораблей, но во всех иных отношениях он жалок. Он насчитывает 45 линкоров, 30 фрегатов и соответственное число малых кораблей. Небезынтересно заметить, что шестьюдесятью годами прежде военный флот Екатерины II намного превосходил нынешний и числом и боеспособностью. Расширение коммерческих интересов этой державы шло рука об руку с неуклонным ослаблением той силы, что призвана их защищать.

Что же касается финансовой мощи империи, то определить ее нет никакой возможности. Невозможно перечислить всех усилий, что прилагаются здесь для сокрытия истинного положения дел. Правительство никогда не публикует финансовых балансов, и наши догадки по необходимости строятся лишь на неизбежной огласке в случае финансовых затруднений. Бытующие ныне представления о богатстве России зиждятся на щедрой оплате ее дипломатических представителей и слухах о гигантских доходах от уральских рудников. Но отчего же тогда двухмесячная кампания в Венгрии, где действовала лишь шестая часть его постоянной армии, если исходить из ее мнимой численности, вынудила царя выпрашивать у лондонских банкиров займ в 14 232 000 рублей?

Отчего государственный долг России растет столь быстро и грозно, уже превысив 1 600 000 000 рублей серебром, или 1 200 000 000 долларов? Отчего текущие годовые доходы государства редко совпадают с расходами, даже во времена всеобщего мира? Отчего из всех своих источников — налогов с государственных крестьян, монополии на спиртное, селитру, порох и иное, гербовых и реестровых сборов, таможенных пошлин и многих других промыслов — российская казна получает меньше доходов, чем американская? Истина проста — Россия бедна. Продолжительная война обнажила бы ее бедственное положение. Она жаждет расширения своих пределов лишь для того, чтобы преумножить свои богатства; это расширение в случае нужды должно достигаться внезапным и молниеносным ударом, но по возможности — мирным искусством дипломатии.

Таким образом, именно в дипломатии заключается подлинная сила императорского правительства. На поддержание всеведущего корпуса посланников, агентов, шпионов и дирижеров продажной прессы в Европе тратится больше денег, чем на все внутренние усовершенствования, о коих мы столько слышим. Эта тайная служба куда полезнее армии с развернутыми знаменами. Нет ни одного политического события на всем континенте, даже самого маловажного, которое в кабинете графа Нессельроде не обсуждали бы уже в тот момент, когда оно происходит, а то и прежде. Все революции предвидятся и тщательно оцениваются заранее, и политика по отношению к ним определяется задолго до того, как они случаются. Знание становится силой в буквальном смысле слова. И благодаря точным сведениям, своевременно доставляемым этой ‘безоружной армией’ шпионов, петербургский кабинет управляет политикой Австрии, Пруссии и иных германских государств даже деспотичнее, чем с помощью казачьих легионов.

Мораль этой истории, на которую мы хотели бы указать, заключается в том, что могущество государства нельзя измерить простым взглядом на карту. Обширность пространств и редкость населения свидетельствуют о серьезной немощи центральной власти. Незадолго до вторжения в Венгрию император Николай объявил, что цель политики России — в защите ее собственных границ. Он изложил доктрину невмешательства во внутренние дела других государств в столь ясных выражениях, что блаженной памяти император Александр должно быть перевернулся в гробу. Он нашел необходимым измыслить предлог, оправдывающий его нападение в глазах мира. Он утверждал, будто его собственные подданные-поляки в большинстве представляют собою армию мятежников, и что целостность подвластной ему державы прямо зависит от успеха или неуспеха венгерского восстания.

Таково было его единственное оправдание. В том не было дерзкого пренебрежения к законам отношений между народами; напротив, он делал вид, что соблюдает их, и признавал их действие. Россия сегодня не в том состоянии, чтобы дерзнуть вызвать враждебность общественного мнения. Всеми своими мерами она стремится его умиротворить. Само ее существование зависит от поддержания мира, и из всех государств в европейской констелляции именно по отношению к ней воздействие мирными средствами обещает наибольший успех.

Эта статья была опубликована газетой The New York Times 23 декабря 1851 года (за 10 лет до отмены в России крепостного права). Сегодня ее опубликовало издание ИноСМИ.ru.

Не правда ли, удачный заголовок?..