Невзоров о вильнюсских событиях 1991-го, в которых был за СССР

В годовщину штурма вильнюсского телецентра (1991) участник событий Александр Невзоров рассказал о том, почему попытки сохранить СССР от распада были обречены на провал и чем отличаются последние защитники советской империи от сегодняшних пропагандистов державничества, милитаризма и экспансии.

24 года назад, в январе 1991-го, советские войска вошли в Вильнюс, столицу добивавшейся независимости от СССР Литвы. При штурме башни вильнюсского телецентра ночью на 13 января погибли 13 человек, в том числе лейтенант группы спецназа КГБ «Альфа»; ранены были более 140 человек. И президент Советского Союза Михаил Горбачев, и министры обороны и внутренних дел отказались брать на себя ответственность за эти кровавые события. Бывший тогда в Вильнюсе журналист, ведущий программы «600 секунд» Александр Невзоров находился среди верных Москве силовиков. 15 января по советскому центральному телевидению был показан его фильм-репортаж «Наши», в котором воспевались лояльные союзному руководству отряды прибалтийского ОМОН. Фильм вызвал в СССР грандиозный скандал, Невзоров надолго стал одним из главных врагов демократической общественности и героем, иконой стиля для лево-патриотической и националистической оппозиции.

– Вильнюсские события – это были рефлекторные судороги умирающей империи или осмысленное действие, попытка реализовать какую-то стратегию по спасению СССР?

– Тогда, в 1991-м, спасти СССР пытались три-четыре безумца - вроде меня и Чеслава Млынника (командир рижского ОМОН – ред.). А все эти генералы – они же вообще не приспособлены ни к мышлению, ни к действию. Это же публика совершенно отстойная. И нет более робкой публики, чем военнослужащие. Они без внятной команды никогда ни на что не решаются. Было несколько мальчишек, которые пытались спасти свою Родину – так им тогда виделась ситуация. Они это делали достаточно безумно, достаточно романтично и безбашенно. И нет ничего удивительного в том, что у трех-четырех мальчишек не получилось спасти свою Родину при наличии почти 300 миллионов абсолютно пассивных людей вокруг.

– А почему миллионы граждан СССР были пассивны?

– А они же всегда пассивны по природе своей, и всегда будут пассивными. Это же большинство, оно и обязано быть тупым, неповоротливым и бессмысленным.

– Но в 1918 году на защиту империи встала какая-то сравнительно многочисленная сила. Пусть их было три-пять тысяч человек, но это было нечто дееспособное – Добровольческая армия была, другие белогвардейские формирования…

- Да все равно тогда тоже все решали пять, семь или восемь человек. Может быть, если бы в 1991-м таких людей было бы чуть больше – хотя бы 10-20 – возможно, распад СССР удалось бы по крайне мере оттянуть, отдалить. Но поскольку нас было всего трое или четверо, разумеется, силы были абсолютно не равны.

Но с тех пор многое изменилось, и сейчас вильнюсские события не играют для меня никакой роли.

– Отличаются ли те последние романтики империи 1991 года от тех, кто трубит про империю, Новороссию и сакральный русский Крым сегодня?

– Нет, всю эту сегодняшнюю шушеру я вообще всерьез не воспринимаю. Когда занимать такую позицию было опасно, когда это было нельзя, когда это было без высочайшего покровительства, вся эта шушера сидела по самым дальним и грязным углам, и даже усами боялась шевелить. Это сейчас они патриоты. Придурки недоделанные. Настолько трусливая и дерьмовая публика, что даже и говорить-то о ней невозможно. Чуть что бабахнет, так они снова разбегутся по своим щелям. Они действуют только тогда, когда чувствуют за собой какую-то силу. Сами по себе они никто и звать никак. Я никого из них не видел в Вильнюсе в 1991-м. При том, что все те события, вероятно, были большой ошибкой с нашей стороны. Было понятно, что ничего не удержать.

– Если бы сегодняшний со своим сегодняшним опытом, оказались бы в Вильнюсе 1991-го, как бы вы действовали?

– Из меня не получится гадалка. Тогда я видел свой долг именно таким.

Я вижу сегодняшнюю Литву. Мне очень жаль, что мне навсегда закрыт туда въезд, поскольку я у них там военный преступник. Но я с величайшим восхищением оцениваю их президента Далю Грибаускайте. Ради того, чтобы иметь возможность выбрать такого президента, можно было идти на все. Офигенная совершенно по храбрости, по благородству, по умению вести себя женщина.

Я сожалею о том, что литовский народ навсегда записал меня во враги. Хотя тогда, в 1991-м, я действовал так, как считал нужным, и ни от одного своего поступка не отрекаюсь.

Открытая Россия