СРСР, який вони втратили

Обнуленный президент Путин вновь и вновь рассуждает о неблагодарных республиках, вышедших из состава СССР, но не вернувших "подарки от русского народа".

А между тем 33,5% украинцев, опрошенных КМИС в 2020 году, сожалеют о распаде Советского Союза. 34% не одобряют запрет коммунистической символики. 31% не согласен с осуждением СССР как террористического тоталитарного режима.

И эти солидные цифры беспокоят нашу общественность ничуть не меньше, чем кремлевские месседжи.

Мы не привыкли щадить соотечественников, ностальгирующих по советскому времени.

Мы насмехаемся над их косностью и старообразностью. Мы издеваемся над их предрассудками, сантиментами и обесценившимся жизненным опытом.

Мы разбиваем их тоску по прошлому в пух и прах, вспоминая убогий социалистический быт, вечный дефицит и тоталитарный диктат. Однако существуют аргументы, с которыми трудно поспорить.

"У людей впрямь имелось кое-что, чего теперь ни грамма нет. Что? Да просто о будущем не думалось как о неотвратимо нависшем кошмаре".

"Ощущение надежности даже в ненадежных обстоятельствах. Точнее – ощущение прочности".

"Гораздо легче умирать, зная, что все, чем ты так дорожил, будет жить дальше. А ты прожил свой срок, устал, пришла пора тебе уйти – вот как это виделось людям.

Персонально конец, но жизнь, не прерываясь, бежит по тем же рельсам: что было при тебе добром и злом, этим добром и этим злом останется. Земля у людей не шаталась под ногами".

Любое из этих наблюдений может быть поднято на щит апологетами СССР. И  сегодня, в разгар коронакризиса и прочих глобальных потрясений, будет смотреться довольно выигрышно.

Но пикантность в том, что приведенные цитаты не имеют никакого отношения к Советскому Союзу. Они позаимствованы из оруэлловского романа "Глотнуть воздуха", вышедшего в 1939-м и посвященного обывательской ностальгии по патриархальному буржуазному миру, существовавшему до 1914 года.

Тому самому несправедливому и уродливому миру, который мечтали разрушить до основанья поклонники Маркса и Ленина.

Парадокс, но ничто не свидетельствует о провале советского проекта ярче, чем современная ностальгия по СССР. Ностальгия, почти не отличающаяся от прежней тоски по викторианско-эдвардианской Англии, по кайзеровской Германии или по Австро-Венгрии времен Франца Иосифа I.

Ностальгия, приравнявшая Страну Советов к любой другой покойной империи – и выхолостившая практически все, чем советское государство должно было отличаться от своих буржуазных конкурентов.

Советский проект претендовал на создание нового человека и нового общества.

Он пытался оседлать все передовые тренды своего времени: от женской эмансипации до борьбы с расизмом. Но в XXI веке по СССР тоскуют махровые консерваторы.

Граждане, мечтающие спрятаться от политкорректности, гендера, феминизма, мультикультурализма, расового смешения и прочих современных веяний.

Советский проект связывали с беспрецедентным доступом к материальным благам. Он обещал простым людям невиданное в истории изобилие. Но в XXI веке тоскующие по СССР апеллируют к духовности, которая-де намного важнее любых материальных ценностей. Подчеркивается, что в прежние времена народ жил хоть и скромно, зато одухотворенно.

Советский проект ассоциировался с рационализмом. С триумфом научного мировоззрения, побеждающего мистику и невежество.

Но в XXI веке по СССР тоскует публика, откровенно не жалующая науку.

Православные ортодоксы, ненавистники Билла Гейтса, борцы c ГМО и даже антивакцинаторы – очевидно, не оценившие агитационный советский мультфильм "Про бегемота, который боялся прививок".

Уже не раз было замечено, что ностальгический образ Советского Союза имеет мало общего с советскими реалиями. Но, что гораздо любопытнее, этот ностальгический образ имеет мало общего и с советскими идеалами.

Дерзкие мечты забылись – в массовом сознании осталась лишь патриархальная оболочка позднего СССР. Призрак старых добрых времен, когда земля не шаталась у людей под ногами. Ощущение надежности и прочности, привлекающее обывателя в любую эпоху и в любой точке мира.

Причем вернуть эту теплую ламповую оболочку несоизмеримо сложнее, чем остальные советские приметы. Застойный СССР шел к своему стабильному состоянию десятилетиями – как и его буржуазные аналоги. А до того ни Страна Советов, ни другие формирующиеся империи не радовали своих подданных ни прочностью, ни надежностью.

Всякий цивилизационный проект подобен живому организму, меняющемуся по мере роста. Рождение и расширение любой империи сопровождается масштабными потрясениями, ломает миллионы судеб и бьет по маленькому человеку. Наши предки смогли убедиться в этом на собственном горьком опыте.

Но со временем империя стареет, и наступает время спокойной, размеренной, привычной жизни. Распад такой империи опять-таки бьет по маленькому человеку – как это произошло с миллионами украинцев в начале 1990-х. И этот процесс необратим.

Нельзя отмотать историю назад, нельзя воскресить зрелую патриархальную империю: можно лишь начать строительство империи заново, что чревато новыми потрясениями и бедами.

Реваншистская политика Москвы, война с Грузией в 2008-м, вторжение в Украину в 2014-м и ломка всего мирового порядка – яркому тому свидетельство.

Украинский обыватель, ностальгирующий по советскому прошлому, хочет, чтобы земля не шаталась у него под ногами, и о будущем не думалось как о неотвратимо нависшем кошмаре. Но ему тяжело уяснить, что сожаление о крахе СССР и поддержка независимой Украины не противоречат друг другу.

Напротив, это наиболее логичная позиция, которую может занять приземленный мещанин, озабоченный стабильностью.

Обывателю вредит не отсутствие или наличие империи, а процессы ее распада или строительства. Если зрелая империя уже построена, то стоит бояться ее разрушения. Но если она уже разрушена, то нужно опасаться попыток выстроить ее заново.

Военный хаос, порожденный Кремлем в 2014-м, ударил по донецким и луганским пенсионерам несравнимо больнее, чем по киевским и львовским пассионариям.

И сегодня кремлевские амбиции по-прежнему расходятся с интересами отечественных страдальцев по СССР.  

Пытаясь переиграть 1991 год, президент Путин ставит под угрозу последние остатки прочности и надежности на постсоветском пространстве. Когда Владимир Владимирович замечает, что "Россия еще находится в стадии формирования после распада СССР", – это знак того, что земля и впредь будет шататься у людей под ногами.

И когда хозяин Кремля утверждает, что бывшие советские республики ушли с "багажом традиционных российских земель", – это прямая заявка на превращение будущего в неотвратимо нависший кошмар.

Михаил Дубинянский